Неточные совпадения
Он находил это естественным, потому что делал это каждый день и при этом ничего не чувствовал и не думал, как ему
казалось, дурного, и поэтому стыдливость в девушке он считал не только остатком варварства, но и
оскорблением себе.
Пребывание в Петербурге
казалось Вронскому еще тем тяжелее, что всё это время он видел в Анне какое-то новое, непонятное для него настроение. То она была как будто влюблена в него, то она становилась холодна, раздражительна и непроницаема. Она чем-то мучалась и что-то скрывала от него и как будто не замечала тех
оскорблений, которые отравляли его жизнь и для нее, с ее тонкостью понимания, должны были быть еще мучительнее.
Мне
казалось, что после такого несчастия все должно бы было измениться; наш обыкновенный образ жизни
казался мне
оскорблением ее памяти и слишком живо напоминал ее отсутствие.
Клим чувствовал на коже лба своего острый толчок пальца девушки, и ему
казалось, что впервые за всю свою жизнь он испытывает такое
оскорбление.
У него упали нервы: он перестал есть, худо спал. Он чувствовал
оскорбление от одной угрозы, и ему
казалось, что если она исполнится, то это унесет у него все хорошее, и вся его жизнь будет гадка, бедна и страшна, и сам он станет, точно нищий, всеми брошенный, презренный.
Кажется, нет — и, пожалуй, припомнят все: пролитую кровь христиан,
оскорбление посланников, тюрьмы пленных, грубости, надменность, чванство.
Во-первых, я постоянно страшусь, что вот-вот кому-нибудь недостанет холодного и что даже самые взоры и распорядительность хозяйки не помогут этому горю, потому что одною распорядительностью никого накормить нельзя; во-вторых, я вижу очень ясно, что Марья Ивановна (так называется хозяйка дома) каждый мой лишний глоток считает личным для себя
оскорблением; в-третьих, мне
кажется, что, в благодарность за вышеозначенный лишний глоток, Марья Ивановна чего-то ждет от меня, хоть бы, например, того, что я, преисполнившись яств, вдруг сделаю предложение ее Sevigne, которая безобразием превосходит всякое описание, а потому менее всех подает надежду когда-нибудь достигнуть тех счастливых островов, где царствует Гименей.
Огорчило потому, что мы, коренные крутогорцы, до такой степени привыкли к нашему безмятежному захолустью, что появление проезжего
кажется нам
оскорблением и посягательством на наше спокойствие.
Младший не отвечал ни слова. Вопрос брата
показался ему сомнением в его честности. Досада на самого себя, стыд в поступке, который мог подавать такие подозрения, и
оскорбление от брата, которого он так любил, произвели в его впечатлительной натуре такое сильное, болезненное чувство, что он ничего не отвечал, чувствуя, что не в состоянии будет удержаться от слезливых звуков, которые подступали ему к горлу. Он взял не глядя деньги и пошел к товарищам.
Мне
казалось, что ежели бы она узнала о том чувстве, которое я к ней испытывал, то это было бы для нее таким
оскорблением, которого она не могла бы мне простить никогда.
Всё это было очень глупо, не говоря уже о безобразии — безобразии рассчитанном и умышленном, как
казалось с первого взгляда, а стало быть, составлявшем умышленное, до последней степени наглое
оскорбление всему нашему обществу.
Когда таким образом оставленная дамами Миропа Дмитриевна очутилась в гостиной с глазу на глаз с Егором Егорычем и своим мужем, то это ей
показалось новым
оскорблением и большой невежливостью со стороны Сусанны Николаевны. Кроме того, она смутно предчувствовала, что ей угрожает нечто худшее.
Так вот какой имела исход эта нежная, взаимная любовь отца и дочери, скрепленная,
казалось, неразрывными узами временного охлаждения, произведенного покойною Александрой Петровной, потом раскаянием и благодарностью со стороны виновного отца и пламенною безграничною горячностью невиноватой дочери, забывшей все прежние
оскорбления, — дочери, которая посвятила свою жизнь больному старику, которая вышла замуж именно за такого человека и с таким условием, чтоб он не разлучал ее с отцом!..
Мне
показалось, что они, эти сапоги, являлись
оскорблением изящных прюнелевых ботинок, черных лайковых перчаток, черного зонтика, черной шляпы и особенно черного шелкового платья.
— Клянусь богом, нет! — вскрикнула она и перекрестилась; она вся сжалась от
оскорбления, и он в первый раз услышал, как она плачет. — Клянусь богом, нет! — повторила она. — Я не думала о деньгах, они мне не нужны, мне просто
казалось, что если я откажу тебе, то поступлю дурно. Я боялась испортить жизнь тебе и себе. И теперь страдаю за свою ошибку, невыносимо страдаю!
Напротив, то, что каждому читателю должно
показаться нарушением естественного порядка вещей и
оскорблением простого здравого смысла, могу я считать не требующим от меня опровержений, предполагая, что эти опровержения сами собою явятся в уме читателя, при одном моем указании на факт.
Что же это такое? Это уж прямое
оскорбление. Ее,
кажется, и за муху перестали считать. «Пусть поживет», — скажите, какое сделали одолжение! А если мне скучно! А если я, может быть, и жить совсем не хочу? Вот не хочу — и все тут.
Такое дурацкое и вовсе незаслуженное наказание для такого чувствительного и развитого мальчика, каким был я, должно было
показаться и
показалось несносным
оскорблением, и я в самом деле с ожесточением и презрительною улыбкою посмотрел на своего наставника и поспешно ушел во флигель.
Ей
казалось, что всё уже пропало, что неправда, которую она сказала для того, чтобы оскорбить мужа, разбила вдребезги всю ее жизнь. Муж не простит ее.
Оскорбление, которое она нанесла ему, такого сорта, что его не сгладишь никакими ласками, ни клятвами… Как она убедит мужа, что сама не верила тому, что говорила?
На наш взгляд, такой поступок опозорил бы только женщину; но я замечал много раз, что простые люди принимают это наоборот, как самое тяжкое
оскорбление своей личности. И действительно, Степан вздрогнул, конь его,
казалось, сейчас кинется на татарку. Но он удержал его, подняв на дыбы. Толпа шарахнулась, расчистив путь, и через минуту Степан исчез за околицей в туче снежной пыли под грохот и улюлюканье торжествующей толпы.
Евгения Николаевна. Прекрасно!.. Благородно!.. И для кого же это я очернила себя? Я,
кажется, для вас первого пала! И у вас, бесстыжий человек, достает духу кидать мне этим в лицо!.. (Начинает плакать.) Это, конечно, одна только бедность моя дает вам смелость наносить мне такие
оскорбления!.. Как, однако, ни мало имею, но лучше обреку себя на голод и нищету, а уж не стану переносить подобного унижения.
Людмила (читает). «Маменька, не ждите меня, я заигрался. Со мной неприятный случай — я проигрываю; я связался играть с игроком, который гораздо сильнее меня. Он, как
кажется, порядочный человек, ему нужно отдать деньги, а у меня денег нет; поэтому я не могу прекратить игры и все больше затягиваюсь. Если хотите спасти меня от стыда и
оскорблений, пришлите мне с посланным тридцать рублей. Кабы вы знали, как я страдаю из-за такой ничтожной суммы!»
Он вздрогнул, как под ударом хлыста. Выпрямился во весь рост и побледнел, как полотно.
Оскорбление, брошенное мной,
казалось, и ему было не под силу. Но в мгновение ока Доуров поборол свои чувства. Его пухлые пальцы с отполированными розовыми ногтями легли на мою руку.
«Наташе все
казалось, что она вот-вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд. Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде
казалась ей такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и
оскорбление».
Выше такого
оскорбления,
кажется, и придумать нельзя.
Его ухаживание за ней, пока между им и ей стоит эта, только что ушедшая женщина с огненным взглядом,
казалось ему
оскорблением этой божественной девушки.
Бегство Максима Григорьевича случилось вскоре после роковой ночи на 29 декабря, и Малюта, глубоко уязвленный в своем «отцовском» чувстве, сознавал себя почти бессильным против нанесенного ему, смываемого лишь кровью,
оскорбления Якова Потапова, подозрение о происхождении которого закралось в его ум, утвердилось в нем и час от часу
казалось ему правдоподобнее.
Ужасная процессия потянулась по набережной, по Великой улице, к Москворецкому мосту. Толпы народа начали сноваться вслед за ней.
Казалось, надо бы ожидать, что чернь присоединит свои
оскорбления к тем, которыми татаре угощали свою несчастную жертву; напротив, русские, смотря на молодость, красоту, благородный вид Антона, слыша, что он готовился принять русский закон, жалели о нем и бранили татар, многие женщины плакали.
Еще около часу побеседовали Афимья и Кузьма, хотя час этот
показался им за мгновенье, особенно последнему, на самом деле искренно и сердечно привязавшемуся к молодой девушке. Что касается Афимьи, то ей скорее льстила скромная и беззаветная преданность молодого парня, сносившего от нее всевозможные обиды и даже
оскорбления — эта бессловесная привязанность собаки, лижущей руки бьющего ее хозяина.
Юноша-философ погрозил ему кулаком в спину. Проглотив
оскорбление, он возвратился в сад, будто опущенный в холодную воду, но тут встретила его мать грозным приказанием сейчас уехать в свою гостиницу и не сметь
показываться ей на глаза, пока сама не вызовет его.
Потеряв уважение к самому себе, он хотел заставить других уважать себя силою. Каждая шутка
казалась ему насмешкой и
оскорблением — он сделался сварлив и вздорен.
Отец, бросивший ее, как ей
казалось, на произвол судьбы и няньчащяйся с этой «глупой Лидкой», дядя, неудовлетворяющийся мелкими уколами и
оскорблениями ее, при жизни, а наносящий ей страшное
оскорбление после своей смерти насмешкой в духовном завещании — не стоили пощады с ее стороны.
Чтобы заглушить
оскорбление, он прибегнул снова к спасительной бутылочке, но пьяному обращение архимандрита с ним
показалось еще более унизительным.
Он готов был бы лучше перенести все муки отвергнутой любви, умереть у ног недосягаемого для него кумира, чем видеть этот кумир поверженным — ему
казалось это
оскорблением своего собственного чувства, унижением своего собственного «я», того «я», которым он за несколько часов до этого охотно бы пожертвовал для боготворимой им девушки.
— Я уехала потому, что защитник, о котором вы говорите,
показался мне в эту минуту совершенно ненадежным, так как время, которое я провела одна в отдельном кабинете, оказалось достаточным, чтобы мне было нанесено страшное
оскорбление.
Александру Ильичу
показалось, что она хочет нанести ему более тяжкое
оскорбление. Он схватил ее правую руку своею твердою, цепкою рукой, отвел и этим жестом оттолкнул от себя.
Что после этого могу я сказать? Мне
кажется, что всякое наказание, к какому будет приговорен подсудимый здесь, во Франции, для него будет благодеянием. Всякий человек прежде всего дорожит жизнью, и чем больше срок тюремного заключения назначен будет судом подсудимому, тем дальше оттянется для него роковая минута. А потому прошу суд назначить ему наказание в высшей мере, указанной в законе, за
оскорбление действием служащих при исполнении служебных обязанностей.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю
казалось, что он был оскорблен за свою дочь.
Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любил больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что̀ справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей
казалась такою далекою и невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой всё было или пустота и разрушение, или страдание и
оскорбление.
Более всего жене писателя
казалось невероятным, что он может что-нибудь понимать о супружеских обязанностях, а внимание посторонних дам к ее мужу ее раздражало и довело ее до такой ярости, что она от
оскорблений на словах перешла к обидным действиям и явилась к А. А. Краевскому возвестить ему свою победу и выразить журналу порицание за то, что через его посредство у ее мужа «начались шашни с дамами».
Признавать возможность будущего
казалось им
оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах всё то, чтò могло иметь отношение к умершему. Им
казалось, что то, чтò они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им
казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были так ей близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства
казались ей
оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши, о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
Дьячок Усердов, за нетрезвость, многократные
оскорбления священника, сопровождавшиеся грубою бранью, — в монастырь и на прежнее место — конечно, опять при том же самом священнике. Иначе, конечно, нельзя думать, так как сместить священника было бы еще высшею несообразностию. Но не угодно ли кому-нибудь представить себе, каково было потом положение этого оскорбленного священника, которого опять свели вместе с его обидчиком — дьячком… Кому, для чего и в каких целях это могло
казаться необходимым и наилучшим?
Наказание «по подозрению» в новейшее время — вещь невероятная. Средневековая инквизиция и наша жестокая юрисдикция XVIII века — и те добивались доказательств или сознания, хотя бы вымученного. Оставляемых же в подозрении по XV т. св. зак. не наказывали. А потому здесь прибавка «и по подозрению» не
кажется ли просто
оскорблением самой идеи правосудия?